В слякоти вязнут лапы, деревья, мир. Все вокруг покрыто серой масляной пленкой якобы от дождя. От дождя и войны. От боли и разрушений. По бокам мелькают серыми дырами разрушенные здания. Сердце начинает битья быстрее, пульс учащается. Внутри рождается желание с силой податься вперед, но оно тухнет также внезапно, как и появляется. Лапы вязнут по щиколотку в грязи.
“Отличное время для прогулки, Гретхен. Но почему бы и нет? Бежать из города спирта и боли… как же надоело! Усталость по телу разбегается с каждой каплей венозной и артериальной крови. Усталость. Она уже как часть, составляющая меня, моего организма. Я ищу отдых, но… не могу его найти. Неужели его просто нет?”
Санитарка получила отдых за исправную службу. Медики пожалели собаку, свернувшуюся калачиком в углу, подрагивающую и поскуливающую во сне. Сколько ночей Гретта бдела, присматривала за ранеными и больными? Не счесть. И сейчас, в это мгновение свободы, она никак не могла поймать успокоение. Стальными когтями на душе скреблись кошки. Почему? Наверное, потому, что все вокруг – разруха, боль, взрывы – осточертело. Выхода нет.
Гретхен набирает полную пасть сырого воздуха после дождя, чувствует пахнувшую на нее прохладу. Собака испускает вздох скорее горести, чем облегчения. От одного единственного дня она не восстановит свои силы, от него мир не повернется. Санитарка понимала эта, старалась заставить себя насладиться усладой отдыха. У нее не получалось. Она знала, что ничего ей от этого не будет. Поспит она, надышится прохладного воздуха, испачкает лапы в грязи. Гретта не видит в этой никакого отдыха! Если даже она сейчас поднимется на самую высокую точку холма и там ляжет, спокойствие к ней не придет. Умиротворение и спокойствие – дело души, а душа у Гретхен выдохлась.
Собака усердно поднималась вверх, немного проскальзывая лапами по липкой слякоти. Иногда Гретхен закрывала глаза. Она не хотела ничего вокруг видеть! Ни серого неба, ни полуразрушенных зданий. Из пасти вырвался раздосадованный вздох, после смешок. Уже над собственной беспомощностью, потом над глупыми мыслями, изъевшими до дыр головной мозг. Гретта делает последние рывки, пробивается вперед изо всех сил. Лапы отрываются от отяжеляющей слякоти. Гретта пришла на самый верх.
Здесь, на вершине холма, больше травы, чем грязи и слякоти. Она мокрая, неприятная, но все лучше, чем липнуть к земле. Гретхен отряхнулась, осмотрелась по сторонам. Лучше бы она этого не делала. Серое, неприветливое небо усталой рукой давило собаке на спину, из ниоткуда взявшаяся морось слепила глаза. Гретта посмотрела себе под лапы.
“Трава. Лучше, чем грязь и слякоть. Повезло этому холму. Но на войне так не повезет никому”
Гретта опустила взгляд вниз. У подножья холма раскинулся город. От него шел легкий дымок. Дождь потушил пожары. Городу повезло так же, как и холму. Гретхен сглотнула образовавшийся в горле ком.

Казалось, вокруг не было ничего кроме развалин и травы, серого неба и пелены промозглой мороси. Из пасти вырывается протяжный вдох, похожий больше на стон. Уши прижимаются к голове. Внутри натягивается что-то. Будто бы кто-то подкрутил там струны. Они натянулись от этого еще сильнее. Резкие вдохи, дрожащие выдохи. Пастью хочется хватать последний свободный воздух. Но не получается. Даже не шевеление головой нет сил.
Гретта не обращала на шум позади, пока он окончательно не приблизился. Она слышала чье-то сбитое дыхание, может поклясться. Она даже не испугалась за свою шкуру. К тому же, чего следовало пугаться? Враждебных группировок не было, да и по негласному закону санитаров не должны трогать. Санитары – ангелы на войне. Они следят за всеми, протягивают ласковые лапы (и руки) помощи тем, кто нуждается. Была ли Гретта одним из таких ангелов?
“Если я ангел, то только падший. Падшие, они приравниваются к демонам и прочим отродьям. Но почему именно падший? Разве во мне не осталась благ? Я… Смотрю на всех тех, кто сейчас в лазарете, хожу между ними, осведомляюсь о состоянии, а внутри думаю: Как хорошо, что есть те, кому хуже чем мне! Эта мысль толкает меня на следующий шаг. Разве так поступают ангелы? ”
Голос раздался совсем рядом. Он был знаком санитарке. Она навострила ушки, повернула голову вправо. Там сидела Элисай, военно-полевая собака Чужих. Гретхен сдавленно улыбнулась ей, повиляла хвостом, собирая всю дождевую воду с травы. Санитарка была действительно рада видеть ее. Именно сейчас, в эту минуту и секунду. Дыхание стало ровным, Гретта смогла проглотить ком в горле.
- Это ты, Эли. Привет,  - на морде у волчьей собаки снова появилась горькая улыбка. На этот раз она была адресована горизонту. Хвост сделал последние размашистые движения; затих, сворачиваясь змеей у задних лап Гретты. Она смотрела вперед, на серую линию горизонта. Сейчас она казалась особенно серой, размытой, укутанной в белесый туман. Все мысли внутри головы санитарки внезапно пропали. Она еще раз посмотрела на свою подругу, и постаралась улыбнуться ей. Постаралась. Гретхен знала, Элисай понимает ее и возможно, испытывает сейчас похожие чувства. Всегда важно знать, что у тебя есть поддержка. Мы всю жизнь живем за счет нее. В детстве нас поддерживают (в прямом и переносном смысле) родители, потом друзья, а потом появляется собственная семья – собственный оплот. Гретта не помнит свою семью. Она помнит хозяина, она любит его. Она помнит каждого своего пациента в лазарете, ведь.. медицинский корпус это тоже маленькая семья, оплот последних защитников своей и чужой жизни.
- У тебя тоже выходной? – поинтересовалась санитарка, повернувшись к Эли. Пытаться улыбаться она уже не пробовала, она была уверена – подруга понимает интонацию ее слов.
“Выходной. Выходной. Выходной. Да какой еще выходной, скажешь ты мне! Что за вздор, скажешь ты мне! Даже если не скажешь, наверное, так подумаешь. Ведь я думаю также. Все эти выходные дни… Они же ничтожное значение имеют на войне! Ее нельзя остановить, нельзя встать посередине поля боя с табличкой: Постойте, у нас выходной. На войне нет ни суббот, ни воскресений. Это давно забыли. Я не вижу смысла отдыхать в то время, когда отдыха не может быть. Сколько бы дней мне не давали на погулять и на поспать, я все равно заведомо знаю, что вернут в мед. корпус. Не находите? Просто бы давали время спать. Сон полезен организму. Если верить людям, во сне тоже отдыхают.”