Yolanda Be Cool & DCUP – We No Speak Americano

    Как вы думаете, существует ли в нашем мире собачий Бог? Как вы думаете, что собой представляет эта абстрактная фигура? Как вы думаете, расскажу ли я вам, почему вдруг начала мыслить о Боге? Но у меня нет ни единого шанса оставить сей эпизод моей жизни без внимания, потому как скоро я могу остаться совсем без мыслей. И если есть возможность поведать свою историю, то я ей воспользуюсь.

    Солнце, не прикрытое облаками, опаляло землю своими знойными лучами. Воздух уж слишком застоялся, и будь на небе хоть одно облачко, я могла бы предположить, что скоро на этом месте разразится гроза. Однако подняв голову, можно увидеть, сколь девственно чиста и глубока его голубизна. Я вижу, как ползет улитка, сжигаемая светилом, как пожухла трава, давно не видавшая спасительной влаги. Территории Фракции были поражены смертельной пыткой – засухой. Но где есть вода, там жизнь, там псы, там враги.

    Почему вражеская территория предпочтительнее дома? Может просто дома ничего не случается, а здесь, хоть подвергая себя риску, можно почувствовать какую-то динамику, движение. Вылазка не первая, далеко не последняя, прохожу по привычному для меня маршруту, знаю расписание патрулей, только жарко, черт побери. Даже тень кленовых деревьев не спасает от нагрева черной шерстки, от чего становится жарче ещё в два раза. Сейчас высуну язык и побегу. Благо все равно никто не увидит, ибо патруль должен показаться здесь лишь в пять минут четвертого. У меня есть время.

    Чуткие уши дрожат и ловят каждый звук. Информация слишком важна, чтобы расслабиться. Я заворачиваю за угол, и до меня доносится едва слышимое «бом-м-м». Часы бьют три раза, а это значит, что я выбиваюсь из графика, и теперь придется бежать через пересеченную местность, что не желательно. Во-первых, в обход основной дороги, что у стороннего наблюдателя вызовет подозрение. Во-вторых, любой ежик знает, что такое пересеченная местность и как весело по ней прогуливаться. Ничего хорошего в этом не вижу, а моему связному надо бы лапы оторвать, да хвост откусить за опоздание. Но некоторым везет, что Тея добрая и не докладывает в штаб.

    Ладно, ещё четыре минуты. Машинально перехожу на бег, жарко, слишком жарко, но представляя, как меня ловит патруль Фракции, я сразу чувствую, как по телу бегут мурашки, а сердце схвачено льдом. Пытать будут. А может, и нет, все знают меня, что я нейтрал и хожу сама по себе, что я ещё совсем ребенок, не понимающий этого мира. Даже Призраки не поймут, что я принадлежу им, коли увидят.

    Три минуты. Выбегаю на открытую местность. В голове крутится мотивчик из песни, услышанной по радио людей. Совсем не по ситуации, песенка больше подходит для местного цирка, если я такой здесь найду. Но будет и вправду комично, если я не смогу добраться до своей территории. Нет, серьезно. Самое странное, что я спокойна и совсем не переживаю.

    Две минуты. Какого черта я поперлась по главной дороге? Лучше бы уж по брюхо в грязь, чем вот так. Корю себя за полное отсутствие пунктуальности, убью своего связного, если попадется мне ещё раз, а он попадется, потому что я выберусь из этой ситуации и окажусь здесь ещё не раз. Беги Тея, беги.

    Минута. И во смерти ты обретешь славу… или беги быстрее, потому что ветер уже приносит запах трех собак. Как скрыться на открытой местности, если ты не такса или йоркширский терьер? Да никак, черт побери. Пошевелим лапами, только все кажется, будто я ловлю на себе чужие взгляды.

    Время вышло. Почему именно в такой момент чертова песенка не выходит из головы, почему у меня ни единой более или менее нормальной мысли в голове? Ладно, ведь главное отсутствие паники, не так ли? И теперь… БЕЖАТЬ!!!

    Как вы думаете, существует ли в нашем мире собачий Бог? Странно, что я о нем не знаю, хотя весьма образована. В такие моменты хочется стать невероятно религиозной и уповать на силу, ниспосланную свыше. Но это не возможно. Но если ты есть, собачий Бог, спаси меня.

ВАРНИНГ! Рейтинг, я не шучу. Конец поста может вызвать отвращение.
Специально для Муна - это и есть пытка водой.

    Там, где заканчивается территория Фракции проблемы только начинаются. Итак, дорогие читатели моих мысленных хроник, вы уже вполне поняли, что я по уши завязла в… нечистотах. Невольницей чьих идей я стану попав в эти лапы, догадаться не сложно, однако шансы скрыться незначительны. Левая лапа, правая лапа… бег равномерен, он успокаивает, а в голове крутятся совсем другие мысли. Я не вижу дороги, только границу впереди, и надо бы пошевелиться, чтобы достичь её. Дует ветер, так неестественно врывающийся в это жаркое пекло. Это странно. Мне так холодно…

    Мне так холодно. Я промокла до основания, а он ухмыляется и снова окатывает меня ледяной водой с ног до головы. Мы стоим на морозе, а потому я уже дрожу, но не пытаюсь согреться, лишь терплю. Человек ждет, что я попрошусь домой, или подойду к нему, или попытаюсь сдвинуться с места, потому что пытка продолжается уже с получаса и более этого срока я ещё не выдерживала. Но все когда-то бывает впервые.

    С моим характером мне бы в санитары, но хозяин, выбирая меня из других, отметил мою скрытность и молчаливость, а также двоякость совершаемых мною поступков. Я была немножко другой, выбивалась из колеи, если приглядеться, но при этом делала это настолько естественно, что не поверить в мою игру было невозможно.

    Я не любила хозяина. На самом деле мы скорее были партнерами, чем друзьями. Он выполнял свою работу, а я училась всему, что необходимо для разведчика. Меня не кормили лишний раз, потому что я никогда этого не заслуживала, как говорил хозяин. Он подвергал меня всяческим лишениям и неоднократно мучал мою душу и тело, чтобы в случае моего пленения я могла выдержать и не расколоться, словно гнилой орех. И, к сожалению, я ни разу не видела кого-либо из «Призраков» или других собак. Только одного человека – хозяина и учителя. Моим кредо стало одиночество. Иногда я разговаривала сама с собой, тихо и вкрадчиво рассуждая о своей жизни. Это были редкие моменты, потому что учитель порой сутками проводил рядом со мной, мучая меня каким-нибудь изощренным способом. Я все же склоняюсь к тому, что он был садистом и просто отрывался на мне. И когда я осознала это, поняла, что возможно его бьет жена, на него кричит начальник, или ребенок умер из-за бомбежки города, именно тогда я начала ему сочувствовать. Вы скажете – ненормально сочувствовать своему мучителю? Но когда я впервые положила голову ему на колени и не убирала даже после десятка приказов, когда я начала следовать за ним, пытаясь морально поддержать, глядя своими черными глазами в его пристальные синие глаза – только тогда он стал относиться ко мне нормально. Нет, он все также мучал меня порой, лишь бы держать в тонусе, но редко приносил мне лишний кусочек мяса и подбадривал на тренировках. Редко.

    Пытка водой никогда не давалась мне легко. Поначалу густая шерсть раз за разом выручала меня, не позволяя околеть насмерть в первые несколько минут. Потом начиналось самое противное, потому что крепкий мороз тут же ударял по мне, чуть ли не скрывая меня под ледяной коркой. И знаете, если бы он лил непрерывно, то так было бы даже легче, потому как лед бы не затвердевал, создавалась бы хоть какая-то иллюзия тепла и движения. Но нет, хозяин был умен. Он то и дело останавливал струю и я мерзла. Самое противное, что нельзя никак двигаться. Даже язык не высунешь, хотя это немного глупо, высунуть язык на морозе, когда стоишь неподвижно.

    Я держалась уже сорок минут, хозяин слегка ухмылялся, но понять, что это значит, было тяжело. Мне в бок вновь ударила вода. Минута, две. Сейчас я снова приду в отчаяние, потому что слышу, как журчание останавливается. Именно это журчание я слышу раз за разом в своих снах, и оно постепенно приводит меня к сумасшествию.

    Недавно, проснувшись и вскочив с места, я оказалась в полной темноте. Никаких прожекторов, нет даже света звезд. Шерстка ещё немного мокрая. Я слышу, как журчит вода, этот звук все нарастает. Я пытаюсь понять, что это лишь страх, что страх съест меня, если я не приду в себя, но осознание не приходит. Глаза мои видят учителя, который идет ко мне со шлангом. В глубине души я знаю, что четкие уши услышали бы шаги, что это лишь иллюзия, созданная чересчур живым воображением. Но если я могу на какой-то момент отключить слух, то глаза закрыть не получается. Сейчас я не в состоянии отделить от себя грань вымысла и реальности, она слишком расплывчата и мне не за что ухватиться. Я вижу его, как он направляет на меня воду, и тут же подпрыгиваю, высоко. Затем вбок, снова вверх. Погоня продолжается. И вдруг коридор расширяется. Я бегу вперед, туда, где торчат колья. Я не могу видеть, не хочу больше видеть. В страхе я подбегаю в ограде. А он приближается медленно-медленно. Я теряюсь, не зная, что мне делать, потому что шансов-то нет, и я  загнана в угол и холод вновь коснется меня, а я так не хочу сдаться и закричать, потому что мое тело ещё тепло спросонья и ледяная вода будет резать его не хуже, чем ножницы режут бумагу.

    И ответ приходит неожиданно, Поворачиваясь к колу, я подхожу ближе и резко, точным ударом выбиваю себе правый глаз. Улыбнувшись, я понимаю, что пытки больше не будет, что она закончена. Я поворачиваюсь туда, где должен был быть он, мой человек… но он не исчез, потому что, пусть и опалённое болью, сознание, мой мозг подает сигналы левому, живому глазу. Я вижу, я все ещё вижу. Я кричу от ужаса и поворачиваюсь к колу, где ещё осталась моя кровь, и я резко подаюсь вперед, лишая себя зрения напрочь. Теперь мне хорошо, пусть меня и трясет от ужаса, пусть я теряю кровь и мне дико больно, но боль можно пережить, а пытку водой – нет. И я падаю у ограды, и чувствую запах крови. Он металлический, с привкусом моей свободы. Теперь я свободна, и больше не увижу его, не почувствую прикосновение холода… в своих снах.

    Пятьдесят минут. Мне плохо и я чувствую, как ломаюсь. Заскулив, я подползаю к ногам своего человека, а он треплет меня по загривку и говорит, что завтра я выдержу час. Но я уже не слышу, потому что от боли в мышцах теряю сознание.

    Воспоминания непрерывные, они служат сигналом того, что мой мозг деятелен, и я не слепо несусь вперед. Однако я вижу, что это ловушка. Два добермана впереди – ограда, один сзади – хозяин. Я пытаюсь ускориться, но мой мозг уже рассчитал, что попытка бегства провалена. Именно в этот момент я вдруг резко останавливаюсь и поворачиваюсь к тому, кого про себя обозвала «человеком». Вот он, мой враг, мой самый страшный кошмар. Иди ко мне, подойди ближе. Я знаю, как себя с тобой вести, я растяну губы в улыбке, и ты никогда не поймешь, что я такое. А твои тупые прихвостни лишь затявкают к концу моей блистательной речи.

    НУ ЖЕ!

Офф: пусть мой связной будет перехвачен агентами Фракции. Его запах на моей шерстке позволит вам задержать меня на базе, но только когда придем туда.

    Что нужно воспитать в человеке? А в собаке? Я лично считаю, что необходимы самоуверенность и чувство собственного достоинства, потому как это, априори, может выручить в любой ситуации. Разумеется, если вы тонете или горите заживо – это не особо спасает. Здесь нужны качества вроде скорости и ловкости. А ещё мозги нужны. Хотя, если у вас есть мозги, то в такой ситуации вы, наверное, все же не окажетесь. Найдете десять выходов из положения, где сих выходов возможно только два. Это не так сложно, ведь капелька оригинальности и чувство юмора приведут к положительной развязке.

    И вот, вроде мы выяснили, что необходимо воспитать в собаке. От этого и будем далее скакать… простите, события развивать. Но только что-то идет не так, и вот вам результат. Оглянитесь вокруг и осознайте, что рядом с вами три добермана, а вы сами повержены на землю. Товарищ (товарка?) Тея, ваша шерстка все же будет запачкана, потому как вы нашли всего один выход из ситуации, вместо необходимых восьми. Убегать от доберманов – это какой идиоткой надо быть? Редкой.

    - Shit! – невольно выдохнула я, когда приличных размеров доберман опрокинул меня на землю. Вообще мне претит пена у рта и вываленный язык, я брезгую, я дико брезгую. А у этого типуса ещё и глаза горели яркими огоньками. Кобель наслаждался погоней и загнанной добычей. Очередной его минус заключается в том, что эта добыча – я. Тьфу. Разве его не учили, что сидеть на даме не хорошо. А уж задавать вопросы, сидя на даме – тем более.

    - Слезь с меня, оглобля. Ты весишь тонну, - жалобно, но все равно довольно ворчливо произнесла я. Итак, дорогая Тея, ты не разведчица. Ты обычная нарушительница, мирная жительница на территории Призраков. Ты бегала к своему другу, разумеется, тайно. И также тайно возвращалась назад. Держимся этой теории, к тому же запах моего связного ещё не выветрился с шерстки. Все донельзя правдоподобно.

    Исходя из человеческих и собачьих суждений (зачастую, впрочем, предвзятых), у любого разведчика наличие извилины быть-таки должно. Из чего следует, что попадать в нелепые ситуации этот самый разведчик не должен, просчитывая все наверняка и проходя на лету сложнейшие испытания, ну и все такое. Только видимо сегодня у меня день разрыва шаблонов, потому как опаздывающий связной и разведчик, принадлежащий тупиковой ветви эволюции на лицо. И, к сожалению, это я. Недотепа или просто самоуверенная дура? Некоторых черт в характере должно быть всего лишь горсточку, и если вам отвалили целый половник отборнейшей самоуверенности, то начинайте паниковать, потому что вы неполноценны. Только паника не приходила. Я была спокойна, даже когда пёс обратился к командованию.

    - М-м-м… мальчик, да ты ещё и командир, - ну смутись же, ну смутись хоть раз перед своими подчиненными, прояви, черт тебя побери, слабость, стальное ты существо. Или может ты начнешь бить девушку? Ай-ай, нехорошо будет.

    - Какая база! Вы что-о-о, я же просто с другом повидаться ходила! – тут же заныла я. Играем легкомысленную дуру.